Сяогань / Xiaogan

По дороге Джонни рассказывал много всего увлекательного.

— Видишь тот мост? — Он показал на огромную ажурную конструкцию, перекинутую через реку шириной с Волгу в Нижнем Новгороде. — Сегодня мы не сможем по нему проехать, потому что номер на моей машине начинается на тройку, а сегодня день чётных чисел.

В больших городах так борются с заторами: в определённые дни ограничивают движение автомобилей с чётными или нечётными цифрами в гос.номере.

За границами Ухани всё выглядело каким-то пыльным. Пыльные обочины, пыльные стоянки с автомобилями, пыльные фасады придорожных магазинов. Даже озёра, казалось, были наполнены не водой, а мелким жёлтым песком.

— Ты заметил, что на дорогах только электрические скутеры? Ты видел хоть один бензиновый мотоцикл в Гуанчжоу или Ухани? — Я продолжал постигать особенности Китая.

А ведь и правда, среди тысяч мопедов и скутеров мне не попался ни один бензиновый. Оказалось, в мегаполисах Китая запрещены мотороллеры, байки и любые другие двухколёсные повозки с двигателем внутреннего сгорания. Эти запреты направлены на борьбу с вредными выбросами и восстановление экологии страны.

Мистер Дин встречал у ворот. За ним возвышался внушительных размеров дом из красного кирпича.

Первое что бросилось в глаза, когда мы вошли внутрь, — это жёлтые брёвна с чаем хэй ча.

Этот черный чай, один из «Шести великих» в Китае сортов — сильно ферментированный, близкий к шу пуэрам. Он появился в конце 1300-х гг. и до сих пор популярен в провинциях Хунань, Хубэй и в Тибете.

Вес каждого такого бревна — 36 килограммов.

Мистер Дин провёл нам небольшую экскурсию, показал свой кабинет, две чайные комнаты и стену, увешанную благодарственными письмами (его компания занимается озеленением города и оформлением парков).

Потом мы отправились в двухэтажную хозяйственную пристройку. За дверью оказался просторный, светлый зал с высоченными потолками. Вдоль стен помещалась настоящая экспозиция: множество открытых ячеек, в которых были выставлены камни невероятной красоты, нефритовые диски, окаменелые деревья возрастом более тысячи лет. Каждая ячейка освещалась, каждый камень стоял на резной деревянной подставке, каждое окаменелое дерево было накрыто стеклянным колпаком.

Я люблю камни и думаю, что мы можем ощущать их энергию.
Аметисты, привезённые с берега Белого моря, до сих пор хранят в себе холодное солнце полярных дней и пронизывающий ветер полярных ночей. Я слышу, чувствую это.

Мне хотелось бродить между рядами и вглядываться в отполированные минералы, которые были настолько восхитительны, что больше напоминали древние полотна, а не холодные камни.

Вдоль стен стояли стеллажи: с коллекцией чугунных чайников, с винными бутылками, с прессованными чаями, с предметами старины — керосиновыми лампами, нефритом и статуэтками китайских императоров.

На почётном расстоянии друг от друга замерли ксилофон и стол для церемонии Гунфу Ча.

Джонни тут же оказался у древнего инструмента, схватил молоточки и начал выстукивать какой-то мотив.

К нам присоединился Адам, сын мистера Дина, и занял место ведущего церемонии за чайным столом. Он выглядел молодо, был простенько одет — чёрная футболка, на ней цветастая рубашка навыпуск, чёрные трико и стоптанные белые кроссовки.

Адам разливал красный чай из провинции Фудзянь и охотно рассказывал о чаях, которые нас окружали на полках. Я неплохо разбираюсь в юннаньских шу пуэрах, и когда в моих руках оказался прессованный блин за 1000$, ощутил восторг.

Сумасшедшие деньги за ферментированные листья камелии синенсис!

Я не мог себе вообразить стоимость всей коллекции, но было очевидно, что для хозяина она значит намного больше, чем дань положению или моде.
Мистер Дин с головой нырнул в одну из полок и выудил оттуда прямоугольный кирпич выдержанного шу пуэра с символикой Hummer-клуба Китая.

Адам предложил прогуляться по владениям отца перед отъездом.

Мы шли по деревянным мосткам, миновали два озера, остановились у беседок, предназначенных для отдыха и рыбалки, просочились сквозь бамбуковый лес и помахали ручкой домашней живности — длиннохвостым павлинам, белым попугаям и пёстрым курам.

Для меня было поразительно увидеть Китай со стороны, недоступной для туристов, – со стороны роскоши и богатства. Мне хотелось бы провести в гостях у мистера Дина несколько дней, не торопясь погулять по музею камней, изучить каждый чайный брикет, поиграть на ксилофоне, порыбачить, научить попугая хотя бы одному русскому слову, но нужно было прощаться. Неумолимо близилось время моего рейса в Гуанчжоу.

— Обязательно приезжай в Сяогань снова! Тебе здесь будут рады всегда! — Мистер Дин сильно сжал мою руку и по-дружески похлопал по плечу.

По уровню искренней гостеприимности китайцы не уступят любому кавказскому народу. Я уверен в этом!

Солнце расплескало по небу нежные краски, отражаясь в заливных полях гаснущим розовым диском. Почему-то мне снова вспомнился Нижний Новгород и его пылающие закаты. Я понял, что отчаянно соскучился по дому.

Мне не хватало наглых водителей на дорогах, неулыбчивых пассажиров в метро, я грустил по осенней слякоти и жёлтым листьям, несущимся в последний путь в мутных потоках воды; мои глаза искали привычную архитектуру, а уши пытались уловить знакомую русскую речь.

В гостях хорошо, а дома лучше!

По дороге в аэропорт молчали. Чувствовалась немая грусть грядущего прощания.

Я кинул последний взгляд на огромный квадратный Hummer Джонни, снял бейсболку с нашивкой Hummer travel и надел её своему другу на голову.

— Спасибо тебе за приём, мой Hummer-брат! Мы должны во что бы то ни стало организовать встречу в Монголии!

Я выглянул в окно, по двору неторопливо ехала машина с громкоговорителем.

Сгинули воспоминания о Гуанчжоу, стёрлись впечатления об Ухани, растаяли эмоции от Сяогани. Я оказался в настоящем с кислым привкусом безысходности.

Пандемия изменила наши жизни, отменила планы, вселила в сердца страх.

Китай закрыт для туристов, Россия на самоизоляции.

Но ничто не может длиться вечно.

Рано или поздно мир откроет границы, и мы встретимся снова. Мы встретимся в Монголии, и это будет первая международная встреча владельцев марки Hummer такого масштаба!